Человек в красной феске
Роберт Рафаилович Фальк. Красивое сочетание букв и звуков, во всяком случае, так видится и слышится мне. Был ли красивым человек, носивший это звучное имя? Адресовать такой вопрос можно, пожалуй, только себе. Но тогда и ответ будет свой и для себя лично. Однако есть другой вопрос, всеобщий, над которым веками бьются умы: как соотносятся понятия «художник» и «человек»? Добавим: и время… Может ли, в принципе, быть решённым этот вопрос?
В Государственной Третьяковской галерее проходит большая персональная выставка работ Роберта Рафаиловича Фалька (1886—1958). Предыдущая была почти сто лет назад, в 1924 году.
«У Фалька особое место в истории русского искусства, — пишет во вступительной статье к изданию, сопровождающему ретроспективу, научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Татьяна Михайловна Левина. — Наверное, в годы “Бубнового валета” трудно было бы предположить, что именно ему, не самому яркому художнику объединения, почти полвека спустя суждено стать если не мостиком, то нитью между европейской живописью и русским искусством 1910—1920-х годов, с одной стороны, и воскресающим искусством периода оттепели, нонконформизмом — с другой. Его имя окружено своего рода легендой, в основу которой легла его жизнь с ежедневной многочасовой работой, положенная, как оказалось, на то, чтобы “телом”, “пушечным мясом” своей живописи если не заполнить, то уменьшить всё растущую пропасть культурной изоляции, в которую волей государства было ввергнуто отечественное искусство…
Вероятно, этой роли посредника способствовали не только постоянство, внутренняя независимость и выносливость на длинной дистанции, но и нерадикальность художественной позиции Фалька на всём протяжении пути. Георгий Костаки вспоминал: “Мне казалось, что от кубизма, которым Фальк увлекался, он должен был бы перейти к авангарду. На мой взгляд, он был в числе 25—30 художников, которые стояли на платформе, ожидая поезда в будущее. Однако, по неизвестной причине, Фальк в этот поезд не сел, так и остался стоять на платформе”».