Мягкие ткани
Лето должно быть какое‑то льняное и ситцевое, с матерчатыми тапками, продырявленными на больших пальцах, с полотнищами стираного белья, крупной незабудкой и мелким маком, с подолом, облепляющим ноги на встречном ветру, и тюлем из окна, которым, как локоном, играет сквозняк. С силой, свойственной только воображаемым вещам, все эти образы иногда атакуют посреди собственно лета: время летит, все упущено, всего девяносто два дня, а ты — ни полосатого шезлонга, ни пикника с голубыми салфетками.
Но, наоборот: оттого, наверное, что ткань так сильно и разнообразно обращается к осязанию, она как никакой другой материал позволяет быть в прямо-сейчашнем, вещном. Ты трогаешь лезущую нитками обивку мебели, растираешься докрасна жестким полотенцем, сжимаешь руками чью‑то спину в старой футболке, и только пока ты не позволишь себе ни одной мысли, кроме этой футболки и морщинок на тонкой, мягкой ткани под пальцами, ты можешь претендовать на «сейчас».
Вообще, по словам энциклопедии, ткань «состоит из двух переплетающихся систем, расположенных взаимно перпендикулярно». Сразу думаешь — «прямо как я». Если выбирать, ты сам — не дерево, не стекло и, пожалуй, все же не глина. Ты именно материя: можно тянуть, но сложно порвать, нужно беречь от прямых солнечных лучей, можно стирать в стиральной машине. Поэтому как раз летом, когда все так упрощается, особенно хорошо без лент, без драпировок, без особых белых скатертей: выйдешь на улицу вечером — темнеет, штукатурка сырая от дождя, земля гудит от густеющей прохлады и пролетевшего трамвая, и ты — фрагмент ткани этого большого-большого рассказа.