Необычайные приключения одной теории
Девятнадцатый век был чрезвычайно щедр на научные теории – в том числе на «большие», надолго становившиеся центральными для обширных областей науки. Судьба их была весьма разной. Одни из них, некогда вызывавшие жаркие споры, ныне обрели вечный покой на страницах школьных и вузовских учебников и в качестве фундаментальной основы для дальнейших исследований. Так случилось, например, с классической термодинамикой, периодической системой Менделеева, электродинамикой Максвелла, законами Менделя… Другие, несмотря на свою широкую популярность и даже «общепринятость», в конце концов оказались опровергнуты, и сегодня о них помнят разве что историки науки – как, например, о контракционной теории горообразования или теории фокального сепсиса.
В этом отношении судьба теории Дарвина совершенно уникальна. Давным-давно став классикой, «школьной» теорией, она сегодня остается основой для конкретных исследований – в том числе тех процессов и объектов, о которых сам автор теории не мог ничего знать. В ее собственной области у нее сегодня не осталось соперников. И в то же время она до сих пор вызывает жаркие споры. И если саму идею биологической эволюции сегодня могут отрицать только авторы, заведомо находящиеся за пределами научного сообщества, то предложенный Дарвином механизм эволюции устраивает не всех и в мире науки. За более чем полтора века существования этой теории практически в каждом поколении биологов находились те, кто пытался ее опровергнуть или «дополнить». И, кажется, не было десятилетия, когда какой-нибудь уважаемый ученый не сообщал бы миру об окончательном крахе дарвинизма.