Российская память о Первой мировой войне: от раскола к консенсусу?
Сегодня очевиден рост интереса к истории Первой мировой войны не только в среде профессиональных исследователей, но и в российском обществе. В современной России «возвращение памяти» о «Великой войне», как называли ее современники, в большой степени связано с формированием в массовом сознании представлений о преемственности исторического развития страны, тысячелетней российской истории. Это происходит под влиянием переосмысления исторического опыта, актуальных общественных запросов, целенаправленной государственной политики памяти1.
1. Под политикой памяти мы понимаем публичные действия представителей государства и общества, связанные с трактовками и оценками прошлого: мемориальные кампании и ритуалы, научно-образовательные и воспитательные практики.
Однако так было не всегда: долгие десятилетия память о Первой мировой, – «империалистической», войне была в нашей стране на задворках исторического сознания. Революция 1917 года, потрясения Гражданской войны вытеснили «империалистическую» войну «на обочину» исторической памяти, война рассматривалась лишь как предыстория, прелюдия Революции. Большевистская политика памяти встраивала образ «империалистической» войны в более масштабное повествование о возникновении советского государства, в результате чего память о мировой войне стала составляющей памяти о Революции.
Большевистская концепция Первой мировой войны базировалась на теории справедливых и несправедливых войн, разработанной основоположниками марксизма и конкретизированной Лениным. Она позволяла обосновать пораженчество большевиков идеями «превращения войны империалистической в войну гражданскую», борьбы с собственными правительством и буржуазией как разновидности «справедливых» войн. Ленинские идеи об империалистических войнах как войнах несправедливых были развиты в 1920‑е годы в трудах историка-марксиста Михаила Николаевича Покровского (1868—1932). Покровский обосновал тезис о виновности царского правительства в возникновении войны и впервые назвал мировую войну «забытой» для России. В работе «Империалистическая война» он писал: «Империалистическая война у нас в СССР забыта больше, чем где бы то ни было», «Старое сожжено дотла: стоит ли вспоминать, из чего была сделана сгоревшая постройка?», объясняя «стирание» памяти крахом старого режима и разрывом с дореволюционным прошлым. Такой подход определял отказ от почитания и увековечивания памяти павших в войне за «империалистические цели» царского правительства.