«Все, что было его, – нынче ваше»
Сегодня, в год столетия Булата Окуджавы, его стихи входят в школьную программу, стоит памятник на старом Арбате, именем Окуджавы названы улица, самолет и астероид. А еще 30 лет назад приходилось доказывать, что стихи Булата Шалвовича – достойная тема для литературоведа. Гитарист, песенник? – ну это же эстрада, «самодеятельное» творчество! В брежневские времена бардам не полагался пропуск в большую литературу. Поэтому первые попытки осмыслить феномен Окуджавы были сделаны в зарубежной критике. Авторы «Нового русского слова», «Нового журнала», «Граней» внимательно следили за культурной жизнью СССР и, конечно, заметили неформальную славу неофициального поэта. Правда, в его популярности они видели явление скорее общественное, чем художественное. А если художественное, то «низкое», оправдываемое только тем, что исходит оно из гущи народной. Ох уж эта гитара! И «тут» и «там» она – «подозрительный инструмент». Проницательный рецензент Роман Гуль свидетельствовал в 1965 году: то, что Окуджава поет свои стихи под гитару, а не «бряцает на лире», воспринимается эстетами как вульгарность.
Это на Западе! А в Советском Союзе претензии к Окуджаве были более серьезными. Поэт слишком явно и успешно игнорировал канонические правила, созданные советской номенклатурой, тем самым доказывая их несостоятельность, а магнитофонные «тиражи» его стихов расходились без позволения Главлита. Критика замечала Окуджаву (и то больше как прозаика), но критика – область мнений и дискуссий. Другое дело – наука! В СССР она стояла на страже «правильной» картины мира, сам факт исследовательского внимания как бы увенчивал автора и официально вводил его в святилище литературы. Назвать Окуджаву поэтом значило бы узаконить вольную словесность. Известный литературовед, профессор МГУ Сергей Кормилов вспоминал, как в 1983 году ему удалось опубликовать в научно-популярном (не собственно научном!) журнале «Русская речь» первую литературоведческую статью о другом барде, Владимире Высоцком, ценой многочисленных компромиссов, оговорок и умолчаний, – со второй попытки. Хотя в том же году статья литературоведа З. Паперного об Окуджаве была опубликована в журнале «Вопросы литературы», эта первая ласточка не сделала бардам весны. По-прежнему удавалось только исподволь вводить произведения Окуджавы в сферу литературоведения, рассматривая его наряду с другими авторами, выбирая его легально опубликованные стихи в качестве примеров и иллюстраций, как это делали Михаил Гаспаров и Виктор Григорьев.