Ван Эйк: в раме оптической революции
Раздача пространства и времени
В названии статьи есть парадокс: нет более несовместимых понятий, чем Ян ван Эйк и рама. Великий художник и дипломат выжимал из деревянной основы все, что мог, изображенные им интерьеры каменных зданий как будто отсвечивали отблесками леса. Но рама – совсем не его вещь и не вещь его эпохи. Произведения ван Эйка не предназначались для стен: напротив, их надо было перевозить, носить с собой, показывать гостям.
Вспомним его «Святую Варвару» (1437). Мученица из Никомидии в Малой Азии была казнена собственным отцом, крупным римским чиновником, за принятие христианства. По версии жития, она была заточена отцом в башню от посторонних взоров, и в башне было два окна суровой античной симметрии. Но Варвара велела проделать третье окно, исповедуя Троицу: на смену симметрии пришло подвижное равновесие прорыва к невозможному. Изобразить столь драматичное житие в одном пространстве невозможно: как показать, что третье окно – не то же, что первые два? Что с Варварой многое случилось, что она сама пересоздала себя? Ван Эйк сделал просто: он изобразил Варвару на фоне строившегося тогда Кёльнского собора: мы видим и работу подъемных механизмов, и укладку кирпичей, и замешивание глины, и суету с носилками. Это полная панорама строительных технологий того времени. Поэтому святая Варвара сама становится строительницей храма, сама создает исповедание Троицы в камне – проблема изображения процессов и процедур решена.
Ван Эйк, который и утвердил масляную живопись, передающую фактуру видимой реальности во всей ее плотности, без необходимости как-то принимать условности с торжественным почтением, написал эту картину тушью, как гризайль, черно-белую, или, мы бы даже сказали, землистой сепией. Почему это так? Дело в том, что эта картина никогда не висела на стене и не могла висеть. На обороте художник выполнил стилизацию драгоценного материала, драгоценной панели, чистого выражения богатства. Ван Эйк делал такое не раз, а за ним – Рогир ван дер Вейден.