Медленное чтение: семь книг о художественной жизни начала XX века
Иногда мы все нуждаемся в спокойствии и замедлении, и литература — один из лучших способов сбавить скорость. Мемуары начала XX века — книги, написанные теми, кто жил в другом ритме и на других скоростях — подходят для этого лучше всего. В таких произведениях полно деталей, которые медленно погружают в атмосферу прошлого, пробуждают давно забытые чувства и рождают новые идеи и мысли. В нашей подборке — семь книг о художественной жизни начала века.
«Мои воспоминания», Александр Бенуа
Александр Бенуа был бы сегодня куратором или продюсером во главе огромных международных культурных проектов или возглавил бы какой-нибудь художественный фонд. Фактически, в начале века он занимался именно этим. Будучи искусствоведом и художником, Бенуа вел идейную работу по собиранию смыслов на фоне рассыпающейся на кусочки эпохи академизма XIX столетия.
При этом сам Александр Бенуа — веточка огромного европейского дерева, привитого к России во времена еще XVIII столетия. Его предок, Леонтий Бенуа, придворный кондитер, бежал из Франции в Российскую империю из-за французской революции. Отец Александра Николаевича, Николай Леонтьевич Бенуа, был главным архитектором Петергофа. И лето маленького Саши проходило на петергофской даче. Вот эти длинные, наполненные тягучим солнцем детские дни, званые обеды на летней веранде, поездки в гости, описания гостиных и кабинетов — та самая машина времени, что погружает читателей в жизнь столетней давности.
«В июне или в начале июля по вечерам света в Петербурге не зажигали, и это было так необычайно, так странно и так прелестно. Но в конце июля темнота наступала в 9 часов, а с каждым днем затем все раньше и раньше, и тогда приходилось зажигать лампы и свечи. Особенно мне нравилось, когда зажигались свечи в специальных подсвечниках, предназначенных для открытого воздуха. В них пламя было защищено стеклянным бокалом, а свеча автоматически подымалась по мере сгоранья, толкаемая снизу пружиной. Вокруг источников света роилась мошкара и мотыльки, налетали на них и тяжелые мохнатые ночные бабочки. Прелестная картина получалась за дачным чайным столом, не менее уютная, нежели зимние заседания в городе под висячей лампой».