Оливье Скалабр: «Переучиваться придется менеджерам, а не рабочим»
Управляющий директор и старший партнер Boston Consulting Group во Франции рассказал РБК, почему Индустрия 4.0 сильнее ударит по офисным работникам, а не по синим воротничкам, зачем компании начнут массово переносить производство на родину и как быстро окупятся роботы и другие новейшие технологии.
«Заводы не должны возвращать людей в Средневековье»
РБК Сегодня многие ждут изменений, которые принесет Индустрия 4.0, и прежде всего — в процессы производства. Какие-то компании уже начинают меняться. Как вы считаете, успех здесь зависит от самой компании или от общей технологической ситуации в ее стране?
О.С. Это, несомненно, больше зависит от самой компании — в первую очередь потому, что эти изменения касаются всей организации, а не только технологических вопросов. В BCG мы часто упоминаем «правило 10–20–70». Согласно этому правилу, 10% успешности изменений зависит от технологических компонентов Индустрии 4.0: коботов (коллаборативные роботы. — РБК), 3D-печати, искусственного интеллекта и т.д. Еще 20% связаны с интеграцией процессов на производстве: технологическими платформами и системами, которые позволяют эффективно использовать данные. И, наконец, 70% успеха зависит от того, как эффективно вы перестраиваете свои производственные процессы. Поэтому достижения гораздо больше зависят от того, насколько компания действительно готова меняться целиком, сфокусироваться на конечной ценности. Благодаря этим изменениям компания может получить очень серьезную выгоду. Продуктивность может вырасти на 30%, а гибкость производства — на 50%, то есть каждый новый продукт получится запускать в два раза быстрее.
РБК Что компании должны делать, чтобы добиться таких показателей?
О.С. Тут нет решения, которое подойдет всем. Нет какого-то руководства по переходу к Индустрии 4.0, которое можно просто открыть и следовать ему шаг за шагом. Ситуация во всех компаниях и отраслях разная, везде разная аппаратура и ИТ-системы. Поэтому каждой компании нужно провести свой собственный процесс трансформации. Несмотря на то что, как я упомянул, процесс перехода в большей степени будет зависеть от компании, а не от государства, есть несколько шагов, которые оно должно сделать, чтобы облегчить процесс такой трансформации.
РБК Что это за шаги?
О.С. Во-первых, государствам нужно решить вопросы, связанные с рабочей силой. Развитие навыков — это одна из самых больших проблем на пути к Индустрии 4.0. И хотя граница между синими и белыми воротничками на производстве все сильнее размывается, а иерархическая структура становится все более плоской, мы слишком сильно фокусируемся на синих воротничках, переживая, что у нас не будет рабочих, которые смогут справиться с переменами. На самом деле им будет несложно переучиться: технологии нового поколения отличает то, что с ними очень просто работать. Например, в случае с коботом нужно просто научить его повторению определенных движений. Каждый может это сделать (кобот способен имитировать движения рук человека. — РБК). Работая с дополненной реальностью, нужно просто надеть очки и следовать инструкциям. Есть много программ, которые используются для эксплуатации производственного оборудования, но в общем они работают по тем же принципам, что и самые обычные программы для компьютера, которые рабочие используют у себя дома. Как раз таки разрыв между промышленностью и общим уровнем цифровизации такой, что, когда рабочие приходят из дома на фабрику, они как будто возвращаются в Средневековье из мира технологий.
Поэтому я вижу сложность не в подготовке синих воротничков, а в переподготовке белых. Нужно будет найти инженеров-технологов, тех, кто будет заниматься обработкой данных и предиктивной аналитикой, инженеров по эксплуатации, которые смогут работать с этими новыми технологиями. Вот этим людям придется приобрести новые умения. И государства — в том числе и Россия — могут подготовиться к этим изменениям, вводя в университетах дисциплины, связанные с data science, автоматизацией и т.д. Вторая вещь, которой должно заняться государство, — это поддержка технологической экосистемы. Лучше всего к переходу к Индустрии 4.0 готовы страны, где есть технологические игроки, которые активно ее внедряют, — США, Китай, Германия. В ФРГ роботов активно используют благодаря крупным компаниям, например Siemens. Поэтому важна поддержка государством наиболее сильных компаний. Еще один ключевой аспект — законодательство. Правовая система должна поддерживать инновации — это касается, например, тех же сетей 5G. Законодательство может подтягиваться за инновациями, как в Китае, или же, наоборот, как в Европе, заранее готовить для них почву.
РБК Внедрение технологий Индустрии 4.0 — дорогой процесс. Есть ли у компаний шанс провести его во время кризиса?
О.С. Технологии Четвертой промышленной революции можно разделить на две группы. Первая — это машины: роботы, 3D-принтеры. Вторая — это программное обеспечение: инструменты, позволяющие работать с большими данными, дополненной реальностью, искусственным интеллектом, делать прогнозы, создавать цифровых двойников и 3D-симуляции. В среднем инвестиции в элементы Индустрии 4.0 возможно окупить за 15–18 месяцев. В случае с ПО это может произойти за шесть месяцев, потому что оно не такое дорогое. С машинами чуть сложнее, они окупаются за два-три года. Но тут важно, что обычно при инвестициях в промышленность окупаемости ждут через три-четыре года. Поэтому можно сказать, что инвестиции в передовые технологии окупаются в целом почти в два раза быстрее, чем традиционные инвестиции в промышленность.
«Глобализация вышла на плато»
РБК В России рынок труда — это рынок работодателя, тут многие компании могут легко найти дешевую рабочую силу, вместо того чтобы автоматизировать процессы. При таких условиях сложно мотивировать на трансформацию.
О.С. Я думаю, что развитие Индустрии 4.0 очень важно для России: она позволит стране диверсифицировать свою экономику и меньше зависеть от природных ресурсов. Но важно, чтобы это стало стратегической целью, которую разделяют все, кто у вас в стране принимает решения. Сейчас в мире повсеместно происходит регионализация производства — товары снова делают там же, где их потребляют, и Россия должна успеть присоединиться к этому процессу. Этот процесс начался потому, что теперь уже нет смысла поставлять товары, скажем, из Китая. Производить их там уже не так дешево, как раньше, и практически в каждом регионе появляются страны, где производить еще выгоднее. Есть еще две причины регионализации (процесса, когда по всему миру складываются отдельные небольшие цепочки поставок, которые затрагивают по несколько стран небольшого региона. — РБК) — это торговые войны, с которыми связана растущая важность производственного суверенитета, и необходимость перехода к устойчивому, экологичному развитию.
Захочет ли Россия участвовать в этом процессе, чтобы не упустить свою выгоду? Я думаю, да. У вашей страны много причин, чтобы постараться очень быстро перейти к Индустрии 4.0. Вы говорите, что мотивации к изменениям в краткосрочном периоде нет. Я думаю, что если процессы производства в России не начнут трансформироваться в ближайшее время, то ваша страна усложнит себе будущее и упустит хороший шанс стать одной из экономик, перешедших в новую эру производства.
РБК Не могу не спросить о пандемии. С одной стороны, она мотивировала компании меняться. С другой — теперь у многих просто нет на это денег. Как вам кажется, коронавирус ускорил приближение Четвертой промышленной революции или наоборот?
О.С. Думаю, что точно ускорил. По двум причинам. Первую мы увидели сразу: в период кризиса и карантина новые технологии Индустрии 4.0 стали частью решения проблемы. Например, многие компании (скажем, производители автомобилей) начали делать аппараты ИВЛ, хотя раньше этим не занимались. Они использовали для этого технологии 3D-печати, цифровых двойников и дополненную реальность: например, на обычный стол проецировались чертежи, и сотрудники следовали тем инструкциям, которые видели перед собой. Кроме того, технологии помогли компаниям эффективнее работать удаленно.
Вторая причина будет влиять на события еще долго, она останется актуальной и в постпандемийном мире: COVID-19 укрепил тренд на регионализацию. Большее количество производств в разных частях света повышает устойчивость компаний и национального рынка. В кризис глобальная цепочка поставок перестала работать. Но если производство у какой-то компании распределено по множеству государств и регионов, у нее всегда есть запасной поставщик, ведь эпидемия не ударяет по всем странам одновременно. Сейчас все компании мира пытаются изменить философию своего бизнеса и перейти на региональную цепочку поставок. Новые технологии стали очень мощным рычагом быстрого переноса производств. Индустрия 4.0 позволяет решать такие проблемы более гибко.
РБК Может ли регионализация обратить глобализацию вспять, заставить каждую страну стать на самом деле независимой в экономическом плане? Какие другие социально-политические изменения вызовет этот процесс?
О.С. Регионализация уже произошла — если говорить о товарах, а не об услугах. Глобализация вышла на плато, и такого роста мировой торговли, как раньше, она уже не давала. Но это не значит, что каждая страна и каждый город будут самодостаточными. Речь идет о регионах. Скажем, в Европе можно выделить два или три региона (например, Западную, Центральную и Восточную Европу. — РБК), которые будут все более и более независимыми от остальных. А вот услуги пока остаются более глобализованными. Так, основными поставщиками технологий являются компании, которые находятся в США и Китае. Эта сфера будет переходить к регионализации еще долго.
РБК Выступая в 2016 году на TED Talk, вы отметили, что для экономики хорошо, когда товары производятся там же, где потребляются. Но если мы говорим о странах с низкой покупательной способностью и бедным населением, то не станет ли такая модель губительной для этих стран — и для занятости, и для экономики в целом?
О.С. Справедливый вопрос. Когда производства возвращаются в развитые страны, для них это хорошо. Но что будет со странами, откуда эти фабрики уйдут? На мой взгляд, Индустрия 4.0 даст таким государствам возможность найти новые конкурентные преимущества вместо дешевой рабочей силы. Низкая себестоимость производства не может быть конечной целью. Оно или дорожает, как в Китае, или остается единственным конкурентным преимуществом, что не дает экономике расти, а среднему классу — укрепляться. Какими могут быть другие конкурентные преимущества? В Китае, например, это масштаб экономики и внутреннего спроса, которые позволяют тестировать новые решения и продукты, прежде чем выводить их на экспорт.
Можно внедрять новые бизнес-модели — например, производство кастомизированных продуктов, то есть таких товаров, которые производятся для конкретного покупателя по запросу, но по той же стоимости, по какой он купил бы обычный товар. Можно перейти к вертикальной цепочке создания ценности. Например, недавно Adidas перенесла одну из своих фабрик в Германию. Теперь производство стоит дороже, но вся цепочка создания ценности находится в одном месте, что позволяет сэкономить на логистике.
Я не думаю, что перенос производства из стран с дешевой рабочей силой будет жестким и резким. Это произойдет не за один день и даже не за два года. Кроме того, регионализации подвергнутся не все индустрии. Поэтому у более бедных стран будет время адаптироваться к новым, более устойчивым экономическим моделям.
«Потерянного поколения» не будет»
РБК Какие еще риски несет перенос производства ближе к месту потребления? Например, стоимость товаров снизится благодаря экономии на логистике. Но не поднимется ли она вновь из-за высокой оплаты труда?
О.С. Раньше мы говорили, что на фабрике будущего не будет рабочих. Шутили, что «на заводах будет по человеку и собаке: человек будет следить за автоматизированным производством, а собака — за тем, чтобы человек ничего не трогал». Но это миф. Я в это не верю. Думаю, что большинство технологий, которые мы обсуждаем, скорее, изменят работу синих воротничков, а не заменят их. Я считаю, что в отношении количества рабочих мест никакого «потерянного поколения» не будет.
Но вот для белых воротничков перемены будут гораздо серьезнее. Они не будут нужны в таком количестве. Но тем, что останутся, нужны будут новые навыки. На мой взгляд, самое сложное — это обучить менеджеров работать в условиях этих перемен. Если у нас этого не получится, то произойдет нехватка квалифицированных работников. Стоимость производства вновь повысится, и это обратит прогресс вспять. Это риск. Но для общества, для экологии, для потребителей и синих воротничков эти перемены к лучшему.
РБК Выходит, этот процесс выгоден всем, кроме белых воротничков?
О.С. Да, в целом можно сказать так.
РБК Не значит ли это, что они должны избегать перемен любой ценой? Есть ли такая опасность?
О.С. Нет. Когда появились первые паровые машины, люди тоже думали, что потеряют работу, но спрос на рабочую силу тогда очень сильно вырос, потому что выросла продуктивность. А продуктивность означает экономический рост. Рыночная экономика устроена так, что, когда растет предложение, на каком-то этапе вырастает и спрос. Поэтому в конце концов вырастет и занятость. Люди боятся перемен, но в конечном итоге это даст им новые возможности.
РБК Могут ли компании столкнуться с отсутствием спроса на кастомизированные продукты, которые создаются специально под потребителя? Например, когда Nike предложила покупателям самим создать дизайн кроссовок, оказалось, что это в основном никому не нужно. Может ли быть так, что людям просто не будет интересно подгонять продукты под себя?
О.С. Видимо, компаниям из разных отраслей придется учиться на своих ошибках. Например, лучшим вариантом может быть размещение 3D-принтера не на фабрике, а в магазине, чтобы он печатал кроссовки, которые будут идеально подходить покупателю по размеру. Есть индустрии, в которых необходимость в кастомизированных продуктах гораздо выше. Скажем, производство косметики. Представьте, вы идете по магазинам и заходите в салон, где анализируют состояние вашей кожи. Вы отправляетесь по своим делам, возвращаетесь через два часа и получаете крем, который идеально вам подходит. Есть много областей, где кастомизация будет иметь смысл, и на такие продукты будет спрос. Это новая бизнес-модель, и ее нужно осваивать путем проб и ошибок. В начале что-то может не получаться, но я думаю, что в целом кастомизация — это новый мегатренд.
РБК Какие еще последствия может повлечь за собой развитие Индустрии 4.0?
О.С. Есть еще один тренд, который в эру Индустрии 4.0 проявится сильнее. У продуктов в будущем будет несколько «жизней». Поэтому из стран третьего мира вернутся на родину не только те фабрики, которые производят новые продукты, но и те, на которых перерабатывают уже использованные товары. Поэтому компаниям нужно будет тщательнее продумывать свои продукты — так, чтобы их можно было использовать вторично. Это тоже изменит наши жизни и привычки.
Оливье Скалабр — управляющий директор и старший партнер Boston Consulting Group (BCG) во Франции, ключевой эксперт компании по вопросам, связанным с Четвертой промышленной революцией. Руководит созданием глобальной сети инновационных операционных центров BCG — производств, на которых благодаря внедрению последних технологий достигаются новые уровни производительности.