Литературные осколки
«Далее — бутылка... подождите, она еще цела, но завтра раздавит ее колесо телеги, и если вскоре после нас еще какой‑нибудь мечтатель пройдет по нашему пути, то получит он полное удовольствие от созерцания знаменитого бутылочного стекла, знаменитых осколков, прославленных писателями за свойство внезапно вспыхивать среди мусора и запустения и создавать одиноким путникам всякие такие миражи… Наблюдайте, мой друг, наблюдайте…» (Юрий Олеша)
Что ты? Вещество? Материал? Живое существо?
Если после печи твои бока раздуло, а шею вытянуло, ты способно хранить в себе вино, держать свечу, нести прощальные, размытые солью слова на клочке бумаги, наполняться семенами, покрываться паутиной, служить стаканчиком для птички:
«Бутылочное горлышко… заткнули пробкой, перевернули верхним концом вниз — такие перемены часто случаются на свете, — налили в него свежей воды и подвесили к клетке, в которой так и заливалась коноплянка…» (Ганс Христиан Андерсен. «Бутылочное горлышко»)
Если ты бесчувственно и равнодушно, то как же ты подпускаешь к себе так близко влюбленных и позволяешь им выводить на твоем теле тайные знаки любви?
«Татьяна пред окном стояла,
На стекла хладные дыша,
Задумавшись, моя душа,
Прелестным пальчиком писала
На отуманенном стекле
Заветный вензель О да Е...» (Александр Пушкин. «Евгений Онегин»)
«Так, дохнув на стекло, выводят инициалы
тех, с чьим отсутствием не смириться;
и подтек превращает заветный вензель
в хвост морского конька…» (Иосиф Бродский. «Сан-Пьетро»)
Если ты не источник света и тепла, а только медиум, то как тебе удается радугой рассыпаться по лицам тех, кто собирается под абажуром, сделанным из разноцветных стекляшек-палочек, впускать в себя горячее черничное варенье, чтобы потом щедро отдавать его, уже остывшее, беседующим за столом мечтателям и согревать их?