Серебряная женщина
В тумбочке у мамы лежал буквально мешок серебра. Старинные дагестанские браслеты — тяжелые и прекрасные — папа привозил из командировок в высокогорные села. Тогда их еще можно было купить вот так просто, «с рук». В горах серебро — это обыденно, а папа восхищался мастерством народных ювелиров.
Все детство я любила рассматривать эти браслеты. Мне нравилось, что они уже с царапинками, с историей, даже с запахом другой жизни. Представляла, как папа едет по горной дороге на мотоцикле (и волосы назад) и в фотокофре у него подарок.
Как жили женщины, которые носили эти браслеты сто лет назад, — никак не могла представить я. Потому что в наш аскетичный советский быт и стиль мамы, учительницы английского языка, они не вписывались. Слишком экстравагантно.
Как только взрослые гормоны ворвались в мою кровь, лет с 13‑ти я мечтала быть блондинкой — прозрачноглазой и прозрачнокожей. И душиться духами Chloé, и носить золотые колечки и золотых стрекозок в ушах. Чтобы в меня влюблялись с первого взгляда и писали записки про «золото твоих волос…» на листках в клеточку.
Но после нескольких лет бурного пубертата и пары-тройки радикальных экспериментов с цветом волос я смирилась с тем, что навсегда брюнетка. Внешне и по сути. И духи мои — Chanel Allure. А металл — серебро. До меня дошло, что влюбляются не в соломенные кудельки, а в характер. С этого началось взросление. Сейчас, в 44 года, я только начинаю носить золото, учусь, примеряюсь, прислушиваюсь, как золото чувствует себя на мне, и как я чувствую себя в золоте. Обычно не очень, потому что предыдущие тридцать лет провела в серебре. Мне казалось, это не пафосно, и ношу я его для себя.