Пять прелюдий о Грибоедове
Антимонопольный гений
Грибоедовский миф занимает особое место среди других литературных мифов. Общий образ писателя-мученика, героя «мартиролога», по выражению А. И. Герцена, передового человека, первого в смелых действиях и немыслимых талантах, достаточно строг сам по себе. Обычно миф о погибшем поэте подразумевает некоторую мелодраматичность: перо падает из рук, нет уже сил держаться за жизнь, погас огонь на алтаре. Но Грибоедов – прямая противоположность «комплексу Вертера», постоянной работы со своими переживаниями, постоянных попыток выстроить себя из захлестывающих тебя же переживаний, в пучине которых ты в конце концов захлебываешься и становишься сверхчеловеком, властным над своей судьбой и своей жизнью.
Напротив, Грибоедов, чувственный, музыкально одаренный, склонный к дерзким шуткам, как бы постоянно овнешнял эти переживания, передавал их друзьям, требовал от друзей переживать, чувствовать, восхищаться или даже пускаться в авантюры. Он хотел быть не сверхчеловеком, а, скорее, буршем, европейским гениально одаренным студентом среди столь же вдохновенных геттингенцев, йенцев и берлинцев, хотя ни в одном из этих городов он так и не побывал. Грибоедов – гений не столько открытия переживаний, открытия какой-то новой чувственной культуры, сколько гений распределения переживаний, когда каждый из знакомых, друзей, компанейских приятелей разделяет какое-то чувство, помогает тем самым разумно относиться к чувственной области. Неслучайно Грибоедов очень хорошо умел работать в соавторстве, но также превосходил товарищей в дерзких забавах и авантюрах, от злых шуток до дуэлей. Это и была необходимая часть создания особого здравого смысла; первые излишества, которые так необходимы для дальнейшей здравости культуры.